Устройство империи Амира Темура. Структура армии. Рустан Рахманалиев.Империя тюрков. Великая цивилизация.

Рустан Рахманалиев.   Империя тюрков. Великая цивилизация



Устройство империи Амира Темура. Структура армии



загрузка...

Великие завоевания Темура были результатом не только его военного гения, но и действий исключительно верной, дисциплинированной армии. Для своего времени Темур располагал, бесспорно, сильнейшей и наиболее совершенной регулярной армией. Но и она лишь подкрепляла тщательно продуманную и рассчитанную политику, должна была действовать с минимальными потерями и предельной осмотрительностью. Кредо Темура-полководца известно: «Безрассудная храбрость – дочь бесов», «Хороший план стоит ста тысяч воинов». Как правило, Темур начинал с детального изучения противника; оно давало ему обильную пищу для «размышления в тиши покоев», а затем – для квалифицированной игры, напоминающей игру в шахматы даже не с противником, а с самим роком истории. Стратегическая работа была поставлена Темуром на системную основу и расписана по «нотам» геополитики. Насколько стратегия Темура отличалась продуманной изощренностью, настолько насилие не было для него самоцелью, оставалось предельно и целесообразно дозированным. Жестокость – вполне в духе времени – допускалась этой стратегией ради демонстрации величия Великого завоевателя.

Его войска были не просто случайным собранием племен, жаждущих добычи, но объединенной силой во главе с начальниками, лично преданными Темуру. И эта сила была как следствие значительных политических и социальных изменений в улусе, начатых сразу после прихода Темура к власти. В течение первых двенадцати лет правления Темур превратил улус Чагатая из племенного союза в завоевательную армию, в которой племена играли второстепенную роль. У Темура были две группы, на которые он всегда мог положиться: члены его семьи и личные соратники. Эти люди были обязаны своим положением Темуру и связаны с ним узами личной преданности, т. е. в отличие от племенных вождей у них был свой интерес в сохранении его власти. Они также отличались от правителей племен тем, что не имели внешнего источника власти, который надо было охранять политическими интригами. В начале царствования Темура правящая элита командовала лишь частью его войск. Но с течением времени войска, ранее подчинявшиеся племенным вождям, перешли под их начало. Новые отряды, которые Темур создавал в ходе своих военных экспедиций, также возглавляли люди из новой знати, тем самым еще больше подрывая мощь племенных вождей. Темур начал выдвигать своих соратников сразу после того, как стал правителем улуса в 1370 г.

Переход войска под начало Темура и его соратников, очевидно, мог быть естественным процессом. Чтобы держать в руках местные отряды, правителям племен надо было обладать сильной властью, а для вербовки местного населения требовались большие средства. Поскольку племенные вожди не смогли свергнуть Темура или серьезно противостоять ему, менее сильные племена и группы встали на сторону сильнейшего. Когда же племена утратили власть над племенными землями, местные войска и «каучины» также перешли под начало Темура. Впрочем, это лишь предположение, доказать которое невозможно. Однако оно вполне объясняет резкую перемену в соотношении власти племенных правителей и новой власти.

К 1380–1381 гг. переход власти в армии шел полным ходом и скоро завершился. К этому времени большинство соратников Темура имели под своим началом крупные воинские соединения. Из пятнадцати известных членов свиты Темура одиннадцать командовали туменами. Поэтому перед первым походом в Западный Иран в 1384–1385 гг. власть над большей частью войск улуса перешла от правителей племен к соратникам Темура.

В армии Темура командование обычно передавалось по наследству, и его соратники передавали власть своим потомкам. У многих было по несколько сыновей и внуков, так что у Великого эмира появлялось все больше людей, лично преданных ему, которые и возглавляли большие соединения. В то же время увеличилось потомство собственных сыновей, которых у Темура было четверо, им также выделялись войска.

Почти все самые надежные военачальники Темура принадлежали его семье, соратникам, их сыновьям или родственникам. Это была правящая группа улуса, и скоро она стала замкнутым автономным классом, скрепленным между собой многочисленными браками.

В ходе своего правления Темур радикально изменил состав военного населения в улусе, вместо местных войск под командованием племенных вождей войска Мавераннахра состояли главным образом из иностранных воинов, которые подчинялись самому Темуру и назначенным им начальникам.

Одним из самых поразительных факторов в этой связи было отсутствие насилия по отношению к племенам – к вождям и их соплеменникам. Темур не трогал не только людей, но и племенные структуры, предпочитая не уничтожать племена, как таковые, а оттеснять их.

Отношение Великого эмира к собственному племени, барласам, хорошо иллюстрирует то, как он сохранял формальные племенные структуры, отнимая у племени власть и активность, которые были для него угрозой. Как племя нового властителя, барласы не могли остаться без властных атрибутов вообще. Темур дал им почетное место в своей империи, но они были не так влиятельны, как можно было бы предположить и как считают некоторые ученые.

Племена, оставшиеся под властью собственных правителей – куттуланы, апарды и ясауры, – жили спокойно, но занимали довольно низкое место в армейской иерархии.

Большинство групп, составляющих улус, сохранили свою первоначальную структуру. Темур мог позволить это, так как их правители уже не имели прежней силы и независимости. Управление племенем укрепляло власть некоторых соратников Темура, но само по себе было недостаточным, чтобы занять высокое положение. Эмиры, управлявшие племенами и занимавшие высокий пост в армии, входили в число его сподвижников.

Армию Темура правильнее назвать завоевательной. Новая элита, прежде всего, была военным классом, могущество и положение которого в основном зависело от количества воинов, которым командовали его представители, но распределение живой силы было прерогативой Темура. В своем новом виде армия Великого эмира во многом напоминала тюрко-монгольскую завоевательную армию Чингисхана. Оба завоевателя были обязаны своим успехом личным соратникам, которым они доверяли важные посты в армии и администрации. Ни Чингисхан, ни Темур не отделяли своих соратников от остальной части армии. В этом они отличались от многих властителей, которые сохранили свои племенные войска без изменений, лишь добавив к ним элитные части, созданные их сторонниками. Вместо этого и Чингисхан, и Темур выдвигали своих соратников на высшие должности в армии и, отбирая войска у племенных вождей, передавали их новой знати. Таким образом, и тот, и другой трансформировали и децентрализовывали общество, состоявшее из племен, в единую армию, подчиненную одному человеку. Командующий такой армией обладал большей властью и имел более надежное положение, чем правитель племенного союза. Тем не менее, несмотря на все изменения, положение Темура оставалось недостаточно твердым. Он ослабил политическую систему, которая угрожала его власти в начале его карьеры, но не разрушил ее. Он не уничтожил племена как систему и не убрал племенную знать, возглавлявшую их. Новая элита, которую он поставил в центр своей армии и администрации, была предана ему лично, но состояла из людей, менталитет которых формировался в условиях улуса Чагатая, и были они воспитаны его гибкой и активной политической системой.

Темуру недостаточно было создать новую систему, ему надо было ее удержать, помешать племенным правителям восстановить свою власть, отобранную у них, и не дать новой знати возможности заниматься политикой и превращать подчиненные ей войска в новые племена. Это было тем более важно, что воинов набирали и экипировали эмиры, которые ими же командовали. Вербовщики – «товачи» – определяли количество солдат в армии и следили за тем, чтобы эмиры улуса и губернаторы областей обеспечивали нужное количество и вооружение. Вполне возможно, что преданность войск могла обратиться на начальников, и тогда перед ними открывался путь к получению независимого могущества.

Однако Темур не допускал самостоятельной политической активности среди своих соратников, в частности, благодаря тому, что постоянно использовал их в походах, кроме того, он располагал большую часть армии на завоеванных землях. После 1392–1393 гг. военная часть населения улуса не проживала в Мавераннахре, а была разбросана на большой территории и удалена от своих земель и соплеменников. Когда взрослели сыновья и внуки, он назначал их правителями новых провинций и поставлял их на службу эмиров. Эти эмиры представляли весь спектр правящего класса, каждое войско состояло из представителей разных племен или групп и родственников личных соратников Темура. Таким образом, Темур создавал новую региональную базу для войск, которые прежде зависели от Мавераннахра. Каждое войско принцев отражало состав всей армии, включая членов разных племен.

Принцы-темуриды являлись мощными центрами власти в империи, но Темур не позволял им создавать самостоятельные ветви власти. Провинциальные войска нельзя считать эффективной частью армии улуса, так как самостоятельность принцев была ограничена. У Темура имелось много способов ограничения их власти. Один из самых действенных заключался в назначении в их войска своих соратников. Многие из них были его ровесниками, а некоторых связывали с династией темуридов брачные узы. Они были включены в административную жизнь с самого начала правления Темура, и что касается власти, авторитета и близости к нему, то в этом почти не уступали принцам. Поскольку многие принцы назначались правителями в очень юном возрасте, эмиры служили не помощниками, а хранителями или сторожевыми псами, руководившими ими. Даже находясь в войске принца, они продолжали хранить верность Темуру, и в их присутствии власть принцев находилась под контролем.

Смерть наследника Темура Мухаммада Султана в 1403 г. совпала с окончательной реорганизацией провинций, и ее кульминацией стал раздел империи на четыре части, каждой из которых правила семья одного из сыновей: северная часть была под властью Мироншаха и его детей, юго-западная – под властью сыновей Умаршайха, юго-восточная – сына Джахангира Пир Мухаммада, а северо-востоком правили Шахрух и его сыновья. По примеру Чингисхана Темур назначил одного члена семьи своим преемником и дал остальным наказ повиноваться ему.

Завоевательная армия Темура во время его Великих походов была элементом, совершенно отличным от улуса, над которым он установил власть. Люди, составлявшие ее, и большинство групп, правивших до Темура, продолжали служить в его войсках, многие под новым командованием, но ни одна из групп не претерпела больших изменений в структуре. Однако динамика власти резко изменилась. Если прежние племенные вожди держали власть в руках, владея и землей, и большим числом воинов, то теперь они уступили место новой знати, а сами заняли невысокое положение. Они потеряли большую часть власти над своими территориями, их людские ресурсы перешли в войска сторонников Темура. Племена же, управляемые непосредственно людьми Темура, остались нетронутыми и способствовали могуществу новой знати. Власть теперь зависела не от могущества племени, а от близости к Великому эмиру. Во главе ненадежных мятежных племен он ставил своих людей, так случилось с джелаирами, Сельдусами и апардами Шабуркана. Он отсылал племенные войска подальше: тумен апардов составил гарнизонное войско в Узгене и Кашгаре под командованием Умаршайха.

К 90-м гг. XIV в. наследники и самые видные соратники Темура держали в руках все важные позиции в армии. Он добился этого посредством завоевательных войн, которые держали его людей за пределами улуса практически постоянно, до самой его смерти. Завоевания Темура представляют собой основу его реформ в улусе. Они давали дополнительные богатства и людские резервы, которые еще больше возвысили новую знать над племенной. Они также позволили разбросать на огромной территории народ улуса и прервать политические процессы, которые угрожали его власти.

Теперь Темур мог управлять улусом, даже находясь за его пределами. Главная причина его успеха – превращение улуса из активного племенного союза в завоевательную армию, действия которой зависели от него самого. Без этой трансформации он не смог бы долго оставаться властителем улуса Чагатая и наверняка не совершил бы столько завоевательных походов.

Свидетели описывают армию Темура как огромное скопление разных народов – кочевых и оседлых, мусульман и христиан, турок, таджиков, арабов, грузин, индусов. Великий эмир завоевал огромные территории с разным населением, богатыми ресурсами и использовал их для новых завоеваний.

Рассмотрим положение представителей покоренных народов в армии Темура и в его империи – как они набирались, как они управлялись и в какой мере они были частью войск Великого Завоевателя.

В покоренных странах Темур свергал немногие династии. Тем, которые были не очень сильны, оставлял власть, но приставлял к ним надежных правителей. Завоеванные регионы, как правило, управлялись небольшими династиями, оспаривавшими друг у друга власть, и среди них было трудно найти союзников.

Темур не одинаково относился к покоренным странам и народам, и изменения его политики мотивированы обстоятельствами в разных районах. На многих захваченных землях – Северной Индии, Сирии, Анатолии, Моголистана и Кыпчакской степи – он довольствовался сбором дани и усмирением враждебно настроенных правителей, не оставляя постоянных губернаторов. Завоеванные земли со смешанным населением, бывшие прежде под властью чингисидов – Фергана, Хорасан, Систан, Хорезм, Западный и Восточный Иран, – не представляли для Темура и его эмиров особых трудностей в управлении. На таком фундаменте, как собственное войско и собственные союзники, он мог воздвигнуть здание. Так что Темуру великих трудов стоило завоевать власть и не меньших – удержать. Следует отметить, что все эти области состояли в основном из оседлого населения, которое имело персидские культурные корни.

Соседи Темура на севере – джучиды Дешт-и-Кыпчака и тюрко-монгольские племена, обитавшие в восточной части империи чагатаидов, – имели схожие культурные традиции и, наподобие районов к югу от улуса, были предусмотрены в его политике. Но Темур не включал эти территории в свою империю, за исключением Ферганской долины с развитым сельским хозяйством.

Присоединение новых стран с их войсками и знатью представляло и выгоду, и угрозу для Темура. С одной стороны, приток богатств и людских ресурсов из новых земель был очень выгоден для его армии; с другой – его империя уже включала немало народностей, не имевших традиционной преданности Великому эмиру. Все было обусловлено тем, насколько мог он управлять ими. В свою очередь, это зависело от их отношения к нему и его войску и какую выгоду они могли извлечь из такого сотрудничества. В этом смысле между покоренными народами были значительные различия. Те, которые были ему полезнее, не являлись кочевниками, похожими на чагатайцев по образу жизни и обычаям, а оседлыми представителями в основном персидских династий Ближнего Востока. Именно они присоединились к Темуру – либо насильно, либо благодаря посулам, – а кочевники остались в основном как бы вне его поля зрения.

Кровь, сопровождавшая походы Темура на Ближнем Востоке, в каком-то смысле не дает проанализировать его политику сохранения местного управления. Покоренные земли изначально управлялись бесчисленными мелкими династиями, и когда пришел Темур, их земли и их воины оказались в его распоряжении. Две династии – курды в Герате и музаффариды в Фарсе – владели большой территорией, и их влияние распространялось на соседние страны. Они могли оказаться угрозой для Темура, и он их уничтожил.

Темур умел контролировать политику местных династий покоренных земель, не уничтожая и не захватывая их земли непосредственно. Он добивался их верности, заменяя непослушных правителей, иногда делая это по несколько раз, и ограничивая их власть на подвластных им территориях. Во многих случаях, когда Темур сталкивался с сопротивлением, он просто менял строптивого правителя на более послушного из той же семьи или другой династии, которая претендовала на эти земли. Междоусобная борьба за власть облегчала ему задачу. Он изолировал сменяемых правителей, высылая их вместе с семьями в Мавераннахр или на границы Туркестана. Это давало ему возможность снова поставить их у власти, если новые правители оказывались слабыми и ненадежными.

Его отношение к местным правителям зависело от их прежних связей с улусом и от их готовности подчиниться, и некоторые из них даже пользовались его благосклонностью. Однако ни один из них так и не стал полноправным соратником Темура. Вновь подчиненные правители и их войска частично включались в армию Великого эмира, но не становились ее составной частью. Кроме денежного выкупа или дани и последующих налогов, которые шли в казну темуридов, они были обязаны поставить определенное количество воинов и также либо самолично участвовать в походах Темура, либо отправлять на войну члена своей семьи. Местные правители и их войска иногда становились частью провинциальных армий, возглавляемых сыновьями Темура.

Для правителей, находившихся вне завоеванных областей, появление армии Темура представляло зачастую не угрозу, а возможность: армия Темура, проходя через новые земли, привлекала людей, которые были готовы к службе и рады внешнему союзнику, способному помочь им вернуть свои владения. Одним из самых известных таких людей был Искандер Шайхи, участвовавший в хорасанском походе Темура. Его отца сместил Сайид-Камал аль-Дин, который правил Амулом. После потери своих земель Искандер Шайхи поступил на службу к курдским царям, приведя с собой тысячу всадников, а после падения курдов присоединился к войскам Темура. Во время похода на Иран в 1393 г. Искандер Шайхи сопровождал Темура и уговаривал его напасть на сайидов. Темур так и сделал и подарил за это Искандеру область Амул.

Ряд других, менее известных эмиров оставили службу у местных правителей, дабы искать счастье в войсках Великого эмира.

Новые члены армии Темура были не так преданны, как его чагатайские эмиры, и составляли менее привилегированный класс. Они не получили прав, которые имели чагатайцы, и были не столь богаты. Темур чувствовал неприязнь к вождям, присоединившимся к нему, и зачастую давал волю своим чувствам. Во время первого иранского похода он назначил Сару-Адила, влиятельного эмира, служившего и джелаирам, и музаффаридам, в Табриз. Сару вступил в армию Темура вместе с семнадцатью «кошунами». Он служил Темуру только два года после своего назначения, когда тот заподозрил его то ли в предательстве, то ли в излишних амбициях и казнил его вместе со многими родственниками.

Итак, большинство местных правителей, служащих в армии во главе своих войск, не становились членами элиты Темура. Они находились в армии, занимая второстепенное и очень шаткое положение. Однако исключение представляли правители тех мест, с которыми улус Чагатая прежде поддерживал связь: Хорасан, Систан и в меньшей степени Мазандаран и Хорезм. Это были первые завоеванные области, и у них были давние и устойчивые политические связи с улусом.

Таким образом, в течение своего правления Темур сохранил и внутри своей армии подобие границ улуса Чагатая и соответствующие отношения с соседями. Более удаленные районы, покоренные Темуром, как, например, Западный и Восточный Иран, мало контактировали с улусом до походов Темура. Поэтому правители и эмиры этих земель оставались чужаками в его армии и находились под постоянной угрозой наказания, и им не были обещаны награды и продвижение по службе.

Как же использовались простые воины, набиравшиеся из новых областей империи, и покоренные народы?

Большое количество чужеземных воинов в армии Темура поставляли не только те, которых приводили подчинившиеся правители в свои отряды. Были также воины из покоренных стран, которых набирали и командовали ими непосредственно эмиры Темура. Некоторых использовали только в походах местного значения, а другие становились постоянной частью армии и ходили в дальние экспедиции.

Трудно сказать, кто составлял новые подразделения в армии Темура, или отыскать подробности их вербовки. Поэтому следует обратиться к традициям и истории завоевания стран Темуром.

Для анализа региональных войск при темуридах следует рассмотреть возможность того, что многое было взято из всеобщей армии, созданной ильханами. Нам известно, что эта система была в силе по крайней мере до 1330 г., т. е. за 50 лет до Великих походов Темура. Кроме того, надо принять во внимание типы людских ресурсов, используемых в армиях Ближнего Востока до тюрко-монгольского завоевания: численность войск из рабов, очевидно, сократилась, и в армию набирали из племен кочевников и горцев и из искателей приключений. Такой деятельный завоеватель, как Темур, нуждавшийся в воинах для покорения новых земель и для сохранения завоеванных, должен был использовать все людские ресурсы, которые были в его распоряжении.

В некоторых случаях Темур, видимо, просто брал с собой крестьян по пути и использовал их либо для битв, либо для прочих работ. В источниках не раз упоминается набор в местные войска, иногда только в пехоту, для небольших походов. Примером служит вербовка в пехоту из районов Райи, Кума, Кашана, Исфахана и Кумиса, чтобы подавить восстание в 1403–1404 гг. Поскольку в Мазандаране местность лесистая и затруднительно передвижение на лошадях, пехота проделывала тропы в чаще и, конечно, участвовала в боях. В 1392 г., воюя с сайидами, Темур остановился собрать войско в Шасмане, прежде чем продолжить поход, и, очевидно, мог просто рекрутировать местных жителей.

Понятно, что не вся пехота Темура состояла из крестьян, набранных на небольшой срок. Пехотинцы Хорасана служили во время индийского похода Темура на значительном расстоянии от своих мест, и многие отряды остались в Индии в качестве городских гарнизонов, включая пехоту. Кроме того, пехотинцы не всегда оставались пешими: когда в 1399–1400 гг. эмиров Мироншаха судили за коварство в сражении, они были оштрафованы на 50—300 лошадей каждый, и эти лошади были отданы пехотинцам.

Набор чужеземных воинов в армию Темура способствовал не только увеличению ее численности, но и ужесточению контроля над местными правителями. Правители завоеванных провинций, хотя и оставались во главе своих земель и части своих бывших войск, имели уже гораздо меньший резерв для пополнения, так как многие члены племен, ранее подчинявшиеся им, теперь составляли часть армии Темура.

Некоторые племенные народы, особенно малочисленные, Темур не трогал и пополнял ими свои войска, когда в них нуждался, как часто делали до него правители этих земель. Например, так поступил он с гурами и горцами Гарджистана в Хорасане, которые влились в хорасанскую армию Темура. В районе Сава, Кума и Кашана Темур забрал в армию племена арабов и каладжей, чтобы подавить восстание в Мазандаране в 1403–1404 гг.

Однако большую часть племен и кочевых групп, упомянутых в истории походов Темура, уничтожила его армия. В Курдистане войска Темура разгромили племена судаков, фейлов и кочевников Шуштара; в Сирии был совершен поход против туркменской конфедерации Джул-Кадр, а также против ойратов в Иране и кочевников, живших около Багдада, Мардина и Рас-аль-Айна. Во время походов в Руме и Кыпчакской степи Темур также разгромил многочисленные племена. Эти набеги, очевидно, были предприняты с целью пополнения провианта для армии, и в источниках часто упоминается о захвате животных. Походы Темура были стремительны и иногда очень губительны для скота. Много животных умирало, особенно во время походов против северных соседей. Армия Темура была армией кочевников, сопровождаемых женами и детьми, и требовала много пищи. Для ее снабжения надо было пополнять стадо и забирать животных у встреченных по пути кочевников.

Темур переселил большое количество чагатайских кочевников на покоренные земли и сделал их частью своих военных гарнизонов. На новом месте они ссорились с местными кочевниками из-за пастбищ. Это могло быть одной из причин, почему Темур переместил массу кочевников из покоренных областей в Мавераннахр и на ее северные границы. Часто это делалось довольно безжалостно и стоило многих жизней. Самым известным примером является переселение кара-татар из Рума в Мавераннахр: по сведениям историков, он заставил сняться с места от тридцати до сорока тысяч хозяйств. Они по дороге взбунтовались, и многие были перебиты. Также Темур переселил часть кочевников, покоренных во время походов в Кыпчакскую степь, и многих из Азербайджана и Ирана. Небольшие группы кочевников либо забирали с собой, либо громили, но наиболее крупные кочевые племена оказывали отчаянное сопротивление. Его походы против северных соседей, особенно против Золотой Орды, были успешны: он разгромил своих врагов, не дав им опомниться, и вернулся с большой добычей. Но он аннексировал довольно мало земель в этих областях и, очевидно, захватил мало людей.

Особенно удивительным это представляется в случае с восточными чагатаидами и хорезмийцами, имевшими общие традиции с улусом Чагатай и активно участвовавшими в делах улуса еще до прихода Темура к власти. Тем не менее армия Темура имела в своем составе немного монгольских или хорезмских эмиров, хотя некоторые, присоединившись к Темуру, достигали высокого положения. Сложно говорить о действительно тюрко-монгольских и хорезмских эмирах, так как определить их идентичность труднее, чем правителей оседлых народов. Источники упоминают одного эмира по имени Яик Суфи, являвшегося представителем суфийской династии Хорезма, которому дали под начало тумен его области, и это был один из самых влиятельных эмиров правого крыла армии Темура. В 1393–1394 гг. он взбунтовался и был заключен в тюрьму. В войсках Темура упоминаются два известных тюрко-монгольских военачальника, равных по влиянию большинству чагатайских эмиров. Одним из них был Буян Темур-бен-Бекичек Чете. Он был известен в войсках Умаршайха, впоследствии стал его атабегом. Другим был Амир Кутб ад-Дин, брат Камар аль-Дина, который состоял в тумене Мироншаха при осаде Такрита в 1393 г. Тюрко-монголов могло быть и больше, но историки не называют их. В армии Темура наверняка не было отрядов из Хорезма и Моголистана, но многие могли быть военнопленными, а не войсками, воевавшими под командованием своих правителей.

Из Золотой Орды Темур набирал новую живую силу, хотя некоторые видные эмиры присоединились к нему временно. Самым известным из них был Тохтамыш. Трое других – Кюнче Оглан, Темир-Кутлуг и Едигей – предали Тохтамыша и примкнули к Темуру в 1388 г. или раньше, но во время похода на улус Джучи в 1391 г. они предали его и вернулись к себе из кочевых каганатов, в дальнейшем проявляя себя союзниками.

Отношения Темура с кочевыми конфедерациями на Ближнем Востоке – джелаирами, каракоюнлу и аккоюнлу – были сложными. Несмотря на многочисленные набеги и походы против них, он смог только временно притеснить их, и после его смерти они быстро восстановили свою власть.

Каракоюнлу, жившие в Восточной Анатолии и частично в Азербайджане, всегда были врагами Темура, он отвечал им тем же. Совершив против них несколько походов, он лишь ненадолго утихомирил их.

С туркменской конфедерацией аккоюнлу, менее сильной в это время, у Темура были относительно дружеские отношения.

Неудача Темура в попытке подчинить кочевую конфедерацию Западного Ирана объяснялась не недостаточной военной силой, а отсутствием трайбализма, т. е. племенного духа. Чтобы уничтожить кочевые конфедерации, с которыми он воевал, военной победы было недостаточно: необходимо было лишить их поддержки, оттянув от них часть племен, а это Темуру не удалось. Служение в армии Великого эмира мало привлекало кочевников из земель, не входящих в улус. Правление Темура было слишком суровым, чтобы позволять племенам действовать самостоятельно, поэтому новые племена или группы могли влиться в его армию лишь в качестве второстепенных членов. Эта перспектива была не по душе членам союза, который обеспечивал значительную степень свободы в его пределах. И если некоторые группы, не обладавшие влиянием, например арабы и каладжи Кума и Кашана и аккоюнлу, служили в войсках Темура, то лишь как временные отряды.

Поскольку Темур не смог отколоть племена от большой конфедерации, он не сумел подчинить их надолго или даже ослабить. Возможно, поэтому значительные массы кочевников – тюрко-монголов и степняков Золотой Орды, – несмотря на высокое положение некоторых эмиров, так и не сохранили верности Темуру.

Во время Великих походов Темур разорил множество городов и областей, уничтожил немало династий и племен, но не смог полностью подчинить своей власти самые могущественные из оседлых – это были курды и музаффариды, которых он стер с лица земли, среди кочевников – джелаиры, каракоюнлу, которых он вытеснил, но не уничтожил.

Итак, отношение Темура к покоренным правителям во многом напоминало его отношение к племенам улуса, отличаясь, пожалуй, большей жестокостью к недавно завоеванным народам. Как и племена, местные династии остались на месте, но были лишены большей части политической, региональной и военной власти. Их правителей то и дело меняли, страны перекраивали, военную мощь ограничивали. Что касается их структуры, Темур внес немного изменений, он лишь создал новый управленческий слой. Однако этого было достаточно, чтобы держать завоеванные страны под контролем в продолжение всего царствования и, соответственно, в руках их правителей.

Новые подданные Темура из оседлого населения были уязвимы в том смысле, что их ресурсы были привязаны к определенному месту, поэтому их не очень сложно было держать в повиновении. Кроме того, в противном случае их без труда можно было наказать. Но для них в правлении Темура были некоторые выгоды: оно давало возможность их младшим братьям или свергнутым правителям прийти к власти, к тому же процесс унификации на Ближнем Востоке благоприятствовал городскому населению и торговцам. Во всяком случае, разумнее была покорность, так как противостоять Темуру они все равно не могли.

Чужеземные кочевники были менее лакомым куском для Темура. Они имели большую свободу, нежели оседлое население, поскольку земля их не привязывала, в связи с чем они меньше опасались террора Темура, да и не имели практических выгод от его нашествий.

Темур так и не смог справиться с крупными союзами кочевников Западного Ирана, так как, чтобы их ослабить, ему надо было оторвать от них некоторые племена, но это было сделать практически невозможно.

Его армия была организована не по племенному признаку, и его правление было разрушительным в плане могущества племен. Поэтому новые племена могли ассимилировать в армии лишь в качестве неравноправных членов и служить в войсках по принуждению, не преследуя выгоды. Его успехи в борьбе с кочевыми противниками были временными, а после его смерти все вернулось на круги своя. Он покорил обширные земли с кочевым населением в Моголистане и в Дешт-и-Кыпчаке, но не присоединил их к империи. Он вытеснил туркменскую конфедерацию Ближнего Востока из их восточных территорий, но не смог завладеть их людскими ресурсами, как это было с оседлыми народами, которых Темур подчинил себе и использовал, почти ничего не меняя в их жизненном укладе, ну, а для того, чтобы сделать то же самое с кочевыми племенами, надо было лишить их племенных традиций, что ему удалось с кочевниками улуса, но на новых землях его в этом отношении постигла неудача.

Темур нес на себе печать счастливой судьбы, и противиться ему – значило противиться воле Аллаха. Некоторые элементы этой идеологии совпадали с иранскими и исламскими принципами. Кураническая идея о том, что военные и политические победы доказывают расположение Всевышнего, и иранская идея о харизматической природе царской власти всегда использовалась на Ближнем Востоке. Поэтому Темур приспособил эти идеи к своим целям и свел на нет отдельные недочеты своей завоевательной политики. Таким образом, к концу жизненного пути Великий эмир имел мощнейшую армию в мире, имеющую самую универсальную структуру для той эпохи – эпохи Великих завоеваний.


<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 7859


© 2010-2013 Древние кочевые и некочевые народы